info@i-eeu.ru
Надоело слушать нытье политиков-неофитов и политологов-дилетантов о том, что в России нет государственной идеологии, и что она нужна стране как воздух, ведь без неё нам ни так, ни сяк, никак… По этому поводу замечу, что всё об идеологии современной России и факторах её формирования на самом деле давно известно и разработано в деталях – и не брюзжать нужно об её «отсутствии» в нашей стране, а всерьез изучать теорию и методологию данного вопроса.
Изучение и, что важно, понимание проблематики, связанной в формированием идеологий (а понять обозначенный нами предмет дано очень и очень немногим: тут нужно владеть серьезными знаниями в области, по меньшей мере, нескольких философских дисциплин, [1] а также обладать даром логического мышления), так или иначе приведет серьезного исследователя к тому, чтобы уяснить для себя суть нескольких основополагающих тезисов-установок.
А) Государственная идеология в нашей стране сегодня имеется (тут, конечно же, почти все слова хочется писать в кавычках), но она – продукт интересов и представлений о жизни нынешнего явно неадекватного нового правящего сословия, приватизировавшего в России СМИ и государственные институты, и поскольку эта квазиидеология узкоклассова и предельно эгоистична и по этой причине антинародна и антинациональна, она в полном объеме не афишируется и ретушируется пока еще разного рода имитациями и демагогией про, например, «Большую Европу от Лиссабона до Владивостока», «суверенную демократию», «долгое государство Путина», «стабильное развитие», «государственный патриотизм» или же «новый консерватизм». Названные понятия и словосочетания – это так называемые идеологизированные «дискурсы власти», которыми правящее в РФ сословие потчует сегодня простой люд, и о которых будет сказано ниже.
Б) Говоря о желаемой идеологии для России в будущем времени, правильнее иметь в виду не государственную, а именно пронациональную идеологию, которая призвана преодолеть сословно-классовый, субкультурный и корпоративный подход и должна в более или менее равной степени отражать интересы и народных масс, и элит – то есть, быть продуктом естественного происхождения и представлять собой в итоге этакое среднеарифметическое, сбалансированное, объединяющее и ОБЪЕКТИВНО выгодное нашей стране идеологическое целое. [2]
В) Нынешние российские политики и политологи ищут нацидеологию непременно либо в пространстве программ и лозунгов какого-либо класса или социальной группы (либерализм, социализм, консерватизм, национализм, исламизм, православие, etc.), либо в примитивных «диалектических» схемах («красный» и «белый» проекты) и популистских риторических «триадах» – «самодержавие, православие, народность», «свобода, равенство, братство», «equity, diversity и inclusion» и проч., либо где-то в абстрактном мироздании за пределами тех границ, которыми определяется собственно национальное (экологизм, трансгуманизм и т.п.), либо – что самое глупое и позорное – в подрывных по отношению к России конструкциях идеологических прохиндеев Запада. И это вместо того, чтобы искать её в отечественном интеллектуальном поле по законам и методами профессионального научного познания.
Г) Элиты и прохиндеи – переменная величина, они приходят и уходят, а народ и цивилизация остаются – это константы; по этой и иным причинам отечественным охотникам до национальной идеологии ориентироваться нужно не на Кремль и другие криптополитические структуры, откуда в общество практически всегда будут транслироваться исключительно узкокорпоративные импульсы, сориентированные в основном на обеспечение лояльности низов, обман граждан и их подчинение, и не на заполонивших главные телеканалы страны говорунов на зарплате, являющихся, в сущности, проводниками дискурсов правящего сословия и различных олигархических «групп интересов», включая представителей зарубежных и глобальных «центров силы». Ориентироваться нужно в поиске нацидеологии на российских политически независимых и национально-ориентированных интеллектуалов, являющихся авторами действительно инновационных идей, а также носителями максимально приближенных к объективным знаниям и русско-российской цивилизационной идентичности. Разумеется, ориентироваться нужно и на народное большинство, являющееся камертоном соответствия всякого нового знания и любых идеологем исторически имеющейся в российском обществе имманентности.
Д) Нужно понимать, что российский социум (включая советников главы государства, аналитические структуры органов власти, официальные правительственные исследовательские центры и т.п., замотивированные в основном на охранительство сложившейся системы, а не на обеспечение развития страны и цивилизации), увы, начинает слышать и воспринимать продвигаемые ведущими интеллектуалами страны идеи с заметным запаздыванием – не раньше, чем через, в среднем, 10-15 лет после их вброса в общество: примерно такой срок требуется соответствующим верно сформулированным и распознанным идеологическим дискурсам, чтобы попав в СМИ, они постепенно стали мейнстримальными в информационном пространстве страны. Ну и еще лет 10-15 обычно уходит затем на легитимацию этих дискурсов в виде устойчивых идеом в правовом поле – если страна пребывает в состоянии стабильности. [3]
Е) В нынешних российских условиях и на данном этапе глобализации мира подлинно национальная идея России не может и не должна ограничиваться рамками нации или государства: она, в силу ряда обстоятельств (например, уже потому, что почти три десятка миллионов людей с русской или российской идентичностями, а то и с российским гражданством во многом вынужденно проживают за рубежом, а также потому, что руководство РФ проводит на постсоветском пространстве политику интеграции) – носит цивилизационный характер. (В данном случае и далее имеется в виду не мировая, а русско-российская трансрегиональная (северо-евразийская) цивилизация).
Ж) Любой, кто сегодня в России вступает на стезю поиска нацидеологии, должен четко понимать разницу между
методологией развития страны (призванной стать концептуальной основой эффективной государственной стратегии развития РФ),
национальной идеей – как того сверхактуального супермесседжа, который призван стать основным катализатором всей работы мыслящих и национально ориентированных индивидов в идеологическом поле, а в конечном счете – главным мобилизатором в стране созидательно-преобразовательных сил,
и собственно национально-цивилизационной идеологией, должной представлять собой систему взглядов, адекватных насущным целям и задачам максимального большинства граждан РФ и соответствующей природе русско-российской цивилизации.
З) Западная метрополия навязывает сегодня нашей стране не просто модернизм, либерализм, либертарианство, монетаризм, технократизм, вокизм, космополитизм, антикоммунизм, трансгуманизм, солипсизм, нормативизм, институционализм, феминизм, консъюмеризм и иные версии западоцентричных, проглобалистских и, по сути, антропофобных (мизантропических) идеологических доктрин; в информационное, культурное, политико-правовое и образовательное пространство России вбрасываются извне сотни чуждых, сомнительных, а то и откровенно вредоносных для РФ общественно-политических, социокультурных и иных дискурсов: «свобода и демократия», «права человека», «плюрализм», «открытое общество», «всеобщее благоденствие», «прогресс», «успех», «толерантность», «гендерное равенство», «гражданское общество», «мультикультурализм», «трансгуманизм», «глобализация», «устойчивое развитие», «четвертая промышленная революция», «цифровизация», «мягкая сила», «стандарт цивилизации», «страны-изгои», «доверие», «эмоциональный интеллект», «психологическое благополучие», «глобальное потепление», «новая нормальность», «инклюзивный капитализм», etc. Главные цели – цивилизационная перекодировка РФ [4] и соответствующее прямое управление Россией как колонией нового типа, управляемой дистанционно. [5]
И) Противостоять процессам цивилизационной перекодировки и расширению пространства внешнего управления Россией можно, но только создавая и продвигая свои собственные, пророссийские и пронародные дискурсы, формируя на их основе новую пророссийскую идеологию или – для начала – некую «платформу народного большинства» с последующим выводом России в режим хотя бы суверенного развития.
К сожалению, современная Россия не только не имеет системы защиты от внешнего влияния и воздействия, а также технологии распознавания «свой – чужой»: в ней нет понимания, что такое «свой». Недаром практически все идеологические дискуссии сегодня в нашей стране так или иначе сводятся к поискам ответа на вопрос «кто мы?», «кого представляем?», «от чего имени говорим?» и «что такое Россия?»…
Можно было бы назвать еще какое-то количество методологических тезисов-установок, если бы я писал сейчас сугубо научный текст, ориентируясь на некую группу интеллектуальных зануд, поэтому приторможу и отмечу главное: подлинно национальная (цивилизационная) идеология формируется посредством распознавания и осознанного вбрасывания-инсталяции отдельными персонажами в общество через СМИ, лекции, научные конференции, заседания общественно-политических клубов и другие публичные каналы так называемых ДИСКУРСОВ, часть из которых постепенно эволюционируют затем в собственно идеологические месседжи, разделяемые наиболее продвинутой и вменяемой частью общества, после чего они, обрастая концептуальным мясом, становятся доктринальными элементами искомой национальной идеологии.
Коротко объясним, что такое дискурсы, и какую роль они играют в формировании идеологий.
Согласно теории известного французского философа Мишеля Фуко, дискурсы – это «совокупность речевых практик определенного общества в определенном историческом контексте». Культура, по его мнению, прежде всего, – пространство дискурса, а также пространство производства знания, власти и практической деятельности. [6] По мнению же родоначальника дискурсивного подхода к политике и тоже французского философа Ролана Барта, дискурсы суть речевые и смысловые конструкции, обладающие потенциалом управления обществом. То есть, дискурсы, по мнению классиков дискурсивной теории, управляют миром. И именно из дискурсов – власти ли, общества ли, цивилизаций ли – произрастают идеологические доктрины и подлинно национальные идеологии.
Ролан Барт первым описал так называемый «дискурс власти», обозначив субъективно-волевую сторону дискурсивных практик. Сегодня в России все чаще используется понятие «хозяева дискурса». Так вот: хозяевами дискурса (в глобальном масштабе) являются те, кто представляет собой концептуальное (условно – жреческое) ядро так называемого «мирового правительства». Тему эту я сейчас развивать не буду, скажу только, что весь 18-ый век Россия погружалась сначала в немецкие, а затем во французские дискурсы, весь 19-ый век (и даже после победы над Наполеоном) она жила внутри французского дискурса, постепенно «подсаживаясь» и на британские, а в 20-ом веке окончательно погрузилась в основном сначала в британо-американские, а затем и в глобалистские дискурсы. В этом смысле февральская революция 1917 года стала, по сути, «цивилизационным взломом» России в интересах и в направлении британских «хозяев дискурса»; большевистский переворот – частичной реставрацией соответствующих французских хозяев («свобода», «равенство», братство»), а затем попыткой выстроить свое собственное российское дискурсивное поле на основе советско-русской версии марксизма. После Второй мировой войны британо-американский дискурс утвердил себя в России как приоритетный, так что государственный переворот в СССР в 1991 году вновь означал победу в нашей стране англосаксонского влияния еще и на практике. Внутри этого влияния и живет сегодня новая Россия; чему, кстати, весьма способствует доминирование в отечественном информационном пространстве английского языка и американских социальных сетей. В этом смысле даже монархическая идея с возвращением на трон представителя династии Романовых представляет собой в современной России, прежде всего, британский проект.
Развивая подход Р. Барта, заметим, что сегодня в нашей стране существует чрезвычайно загруженное и противоречивое пространство общественно-политических, социокультурных и иных дискурсов и, следовательно, идеологем и мифологем разных властных группировок, различных групп оппозиции, социальных, профессиональных, культурных и т.п. сообществ, зарубежных глобальных и региональных «центров силы» и проч., представляющее собой весьма наваристый бульон, в котором вольготнее всего чувствуют себя постмодернисты вроде популярных писателей Сорокина и Акунина, эпатажных театралов Серебренникова и Богомолова, пропагандистов Соловьева и Венедиктова, а также разного рода профессиональные политические хайпожоры, не ставящие перед собой задачи разобраться в сущем и адекватно донести его до публики в силу ориентации не на истинное и пророссийское, а на сладкое, личное и выгодное.
Внешне это многообразие выглядит как хаос. И мешанина речевых конструкций и как бы не понятно откуда берущихся суждений присутствует сегодня не только в головах подавляющего большинства граждан РФ, но и во всех государственных институтах. В этом нагромождении давно утеряна (возможно – так и не приобретена) собственная, обоснованная и аутентичная система целеполаганий и стратегических ориентиров, призванная быть фундаментом пронациональной парадигмы управления развитием государства. Его с некоторых пор подменяет в нашей стране совокупность кривых отражений в сознании чиновника-временщика всего противоречивого многоцветья различных заимствованных речевых и иных мыслеконструкций, субъективных интерпретаций видимого и банальных рефлексий кажущегося.
Проведя анализ, селекцию и структурирование всего объема названных выше дискурсивных категорий, автор этих строк вводит такое понятие, как «система цивилизационных дискурсов», подразумевая под ними не просто вербальные или виртуальные, но, в первую очередь, СМЫСЛОВЫЕ конструкции «высшего уровня обобщения», опирающиеся на цивилизационную парадигму восприятия бытия и исходящие из признания базовым объектом и субъектом познания и преобразующих действий РОССИЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ как некой максимально широкой социокультурной целостности, не только снимающей внутри себя множество частных противоречий между различными группами граждан, но, напротив, объединяющей их вокруг подлинно национальных (цивилизационных) интересов, идентичностей, ценностей и целей.
Посмотрим, в связи со сказанным, на основные дискурсы, выходящие в последние годы из тени на свет и приобретающие «формирующий новую идеологию» характер. Какие из них, будучи вброшенными лет 10-15 назад (иногда раньше, иногда чуть позже) в пространство коммуникаций и различных публичных обсуждений, в настоящее время становятся или уже стали элементами самоформирующейся в России будущей национальной идеологии цивилизационного типа?
Поскольку мы говорим о будущей и желаемой идеологии страны как о мегасистеме идей, идеологем, месседжей и концептов, как о своего рода «социальной инженерии», нам следует представлять себе масштабную конструкцию определенной сложности и развернутости, в которой, вне всякого сомнения, в органическом и непротиворечивом синтезе должны находиться экономические, политические, социокультурные, духовно-нравственные, правовые и иные суждения и идеи, дозревшие до концептов и конкретных технологий их реализации с четкими и научно обоснованными ответами на вопросы «что?», «кто?», «как?», «какими способами и средствами?», «когда?» и почему?».
Ниже я приведу краткое описание дискурсов «высшего уровня обобщения» по основным направлениям современной российской идеологической мысли, но превентивно отмечу, что требования жанра настоящей публикации (короткой публицистической статьи) диктуют мне необходимость не вдаваться в подробное обоснование и объяснение высказываемых тезисов: некоторые аргументы предлагаемой читателю позиции можно прочесть в книгах автора этих строк, например, в двухтомнике «Модернизация 2012» от 2011 года, в книге «Обретение идеологии. Методология поиска» от 2015 года, монографии «Цивилизация и модернизация» от 2019 года и некоторых других, а также в сотнях статей, разбросанных в научных журналах и в пространстве интернета.
Начнем описание перспективных идеологических дискурсов современной России с политики и, отчасти, геополитики.
В 2014 году автор этих строк написал для Международного информационного Агентства «Россия сегодня» программную статью «Национальная идея найдена», [7] в которой обратил внимание на безусловную перспективность так называемого цивилизационного дискурса, отметив, что «к 2017-2018 гг. в России только ленивый не будет говорить о российской цивилизации» (см. Национальная идея найдена – РИА Новости, 02.03.2020 (ria.ru). Не я изобрел цивилизационное видение, но мне доподлинно известно, как несколько групп российских философов и социологов (с философского факультета МГУ, из старого состава бюро ВРНС, из Аналитического Агентства «IQ», преобразованного в 2010 году в Институт ЕАЭС, и др.), начиная с конца 90-х, вскрыли творческое наследие 150-летней цивилизационно-ориентированной русской философии от Константина Аксакова и Николая Данилевского до Александра Панарина, после чего включились во все более активное продвижение «цивилизационного подхода» в отечественных гуманитарных науках и, в конечном счете, добились того, что о цивилизации и соответствующей парадигме развития страны сегодня в России действительно не говорит уже только ленивый. [8]
Даже президент РФ, начиная с 2011 года, в различных своих статьях и выступлениях стал отмечать, что Россия – не просто страна, но «страна-цивилизация» (см. Россия — страна-цивилизация. О чем Владимир Путин говорил на заседании клуба “Валдай” – ТАСС (tass.ru)), чрезвычайно огорчив тем самым идеологических радикалов: как либералов-республиканцев, так и национал-консерваторов-имперцев, многие из которых под влиянием позиции главы государства тоже заговорили о важности цивилизационного видения.
Так небольшой группой отечественных интеллектуалов был реализован идеологический спецпроект, целью которого было побудить главу нашего государства (через передачу его спичрайтерам нескольких брошюр с соответствующими комментариями) встать в позицию «цивилизационщика». И так была найдена, обозначена и закреплена новая политическая субъектность России как общности цивилизационного типа, позволяющая нашей стране претендовать на особое место в многополярном мире и начинать транзит РФ и значительной части постсоветского пространства в сторону от куцей, вредоносной и навязанной нам либерально-монетаристской доктрины периферийного и неоколониального псевдоразвития к той единственно возможной идеологии нашей страны, которая только и может быть собственно национальной. В свою очередь, закрепление в публичном пространстве РФ цивилизационной теории и методологии содействовало формированию внутри правящего в России сословия некой «группы интересантов» (во главе с президентом), которая инициировала в 2020 году некий поворот страны в сторону большей суверенности («суверенность РФ» – это еще один перспективный дискурс, о котором мы ещё поговорим в данной статье), её как бы возвращения к традиционным цивилизационным ценностям, а также ко все более адекватным решениям и действиям в системе государственного управления.
Реализация методологии цивилизационного развития во всех сферах бытия нашего государства и близкой нам части евразийского пространства займет нескольких десятков лет. Быстрее не получится, поскольку для реальных процивилизационных перемен в России недостаточно перейти в своей ментальности и практических действиях от шизофрении стихийной «конвергенции» формационного и либертарианского подходов к собственно цивилизационной парадигме: надо еще понять суть новой методологии во всех деталях, разработать стратегию и сотни технологий с тысячами планов-проектов преобразований во внешней и внутренней политике, объяснить суть предстоящих преобразований большинству населения страны, решительно обновить кадры на руководящих постах в органах государственной власти и управления, после чего осуществить фундаментальную перезагрузку всех сфер жизнедеятельности нашей цивилизации, преодолев многочисленные препоны и сопротивление Запада и глобальных кураторов России.
В конечном счете, всё в нашей стране будет именно так, как предопределено объективными обстоятельствами, к числу которых относится, в частности, уникальная природа нашей цивилизации. А описываемые здесь дискурсы – результат тех объективных процессов самоорганизации российского общества, которые требуют наличия в России ясных и четких ориентиров-установок на развитие. Граждане нашей страны-цивилизации принимают эти установки к исполнению по наитию, как данность и нечто, соответствующее законам бытия. И помешать, например, процессу повторного переоцивилизовывания постсоветского пространства может только какой-нибудь очередной, организованный западными кукловодами катаклизм или очередная, инициированная отечественными недотепами катастройка.
Подобные катаклизм или катастройка в нынешней России (возможно даже с её дальнейшим распадом) более чем возможны: наше государство находится в состоянии оккупации, причем не только в финансово-экономическом, но также в информационном, идеологическом и многих иных смыслах. Оно потерялось и выдохлось в процессе своего движения к абстрактному идеалу. И сегодня в РФ большие массы людей до сих пор верят в разные сказки (про «устойчивое развитие», «международное право» и т.п.), все больше «мыслят» задаваемыми западными дискурсами штампами и по-прежнему легко вовлекаются манипуляторами от глобалистов и наших отечественных высокопоставленных «смотрящих» и «разводящих» в самые разные мировоззренческие тупики и лабиринты. Что естественно: народ российский в массе своей практически уже не читает научные статьи и другие качественные тексты в толстых журналах – разучился или обленился. В лучшем случае некий «актив» пасется в социальных сетях, полагая, что ему для ориентации в пространстве достаточно читать сплетни в Телеграме и «альтернативные» точки зрения в ФБ, а для общего «политического» развития достаточно смотреть пропагандистские ток-шоу на ТВ. Так народ российский превращается в обывателя, в политически импотентного, но амбициозного диванного брюзгу (кое-кто из них непременно напишет свой язвительный комментарий «знатока всего» к публикации этой статьи где-нибудь на «Авроре», играющей терапевтическую роль стравливания пара в тусовке политического шлака), всё глубже погружающегося в мрак непонимания сути происходящего и нежелания что-либо понимать. По этой причине выход России из нынешнего состояния системной деградации – если он все-таки состоится – следует воспринимать как чудо. Вот почему описываемую в данной статье ситуацию с идеологическими трендами я обозначаю аккуратными словосочетаниями «ожидаемое и приемлемое будущее», «идеальный вариант развития страны», «желаемая идеология».
Но вернемся к дискурсам.
Еще один чрезвычайно важный политический дискурс, непосредственно связанный с цивилизационным подходом, – упомянутая выше суверенность России: её внешней и внутренней политики, экономики, права, науки, культуры, образования, информационной сферы, здравоохранения и всего остального.
С одной стороны, насущность масштабной проработки этого дискурса применительно ко всем сферам жизнедеятельности нашей страны настолько очевидна, что даже не нуждается в наличии какого-то особого и специального его продвижения в информационном поле России. С другой стороны, видимо, именно он относится к числу самых опасных для зарубежных кукловодов и новой российской «офшорной» номенклатуры дискурсов, так что дружными усилиями тех и других категория «суверенность» по-прежнему удерживается в нише политической маргинальности, всячески забалтывается и душится в объятиях. Не случайно отечественные экономисты практически ничего не говорят о «суверенной экономике» даже когда критикуют Центробанк РФ, осуществляющий финансовое управление Россией в интересах МВФ, ВБ и других глобалистских финансово-политических структур. По аналогии Минпросвещения так и не приступает – в противовес всё более настойчивым запросам общества – к формированию суверенной образовательной системы, Министерство науки и высшего образования продолжает «интеграцию» всей системы отечественных наук и высшей школы в мировую научную среду, Минсвязь не торопится создавать эффективный Рунет и проч. Как будто на разработку этой темы (суверенности России) наложен негласный запрет. И не случайно президент РФ внес в текст Конституции страны только одно принципиальное изменение, призванное закрепить в России приоритет суверенного права в сравнении с правом международным, и не торопится, например, в одном из своих ежегодных Посланий Федеральному собранию РФ подробно обосновать данный дискурс как ключевую национальную идеологему.
Упомянутый мной Мишель Фуко в одной из своих работал заметил, что для управления людьми во всевозможных ситуациях нужно определить область, о которой нельзя говорить. Похоже, дискурс «суверенности России» – именно та область, о которой сегодня в РФ нельзя говорить по существу – только на уровне лозунгов. И это, на самом деле, один из важных инструментов управления нашей страной некими внешними по отношению к ней силами – когда про суверенность громче всего говорят те, кто заинтересован в сохранении системы зависимостей как главного принципа торговли, то есть говорят о ней так, как будто суверенность – всего лишь идол, которому нужно поклоняться, но который суть мертвая материя.
В социокультурной и духовно-нравственной сфере в России ситуация обстоит несколько иначе. Здесь постепенно утверждается цивилизационная аксиология и иные, связанные с цивилизационной методологией дискурсы разного уровня.
Так, дискурс необходимости «разворота России к традиционным ценностям» довольно динамично завоевывает сознание россиян вслед за цивилизационным дискурсом. И это еще один верный и перспективный долгосрочный тренд. Другое дело, что серьезного понимания того, на каких конкретно ценностях должна стоять современная Россия, пока что ни у кого во власти нет; на этом уровне работает конъюнктура показушного имитационного отказа от западных ценностей и инерция противостояния им на платформе как бы традиционализма и консерватизма. С другой стороны, процесс формирования аксиологического элемента будущей национальной (цивилизационной) идеологии России в целом идет довольно интенсивно, в объективно нужном стране направлении и в основном в связи с осознанием гражданами РФ порочности и неприемлемости для себя некоторых ценностных аспектов западного образа жизни. Во всяком случае, отметать такие традиционные для России ценностные дискурсы-паттерны, как «суверенность», «справедливость», «созидание», «семья», «патриотизм», приобретенный в середине 20 века и ставший традиционным паттерн «Победы нашего народа в Великой Отечественной войне», а также новоприобретенный в 21 веке паттерн «Крым наш» сегодня в Российской Федерации может только явный враг государства.
Еще проще обстоит дело с дискурсом развития России как «социального государства»: народное большинство нашей страны не собирается признавать курс власти на постепенное сворачивание и тотальную монетизацию государственной социальной политики, а в элитах к кое-кому постепенно приходит понимание, что с народом «делиться надо» – просто потому, что делиться время от времени выгоднее, чем однажды потерять всё. Опять же продвижение в мире концепции «инклюзивного капитализма» подталкивает российское правящее сословие к тому, чтобы двигаться в направлении роста степени социальности и сословной сбалансированности проводимой в стране внутренней политики. В этом смысле продвижение в РФ поддискурсов социального характера – «становление солидарного общества», «обеспечение достойных пенсий по старости», «введение прогрессивной шкалы налогообложения», «решение в стране демографической проблемы», «укрепление традиционных семейных отношений», «развитие системы самоуправления», «проведение эффективной государственной детской и молодежной политики» и проч. – все эти движения российской идеологической мысли вполне соответствуют интересам и мировоззрению большинства граждан России, а также наиболее продвинутой части российских элит.
В завершение обозначения данного тезиса не могу не обратить внимания читателя на особенности продвижения в России дискурса «сбережения российского народа». Полагаю, что с темой системного решения в нашей стране демографической проблемы наблюдается примерно та же история, что и с темой суверенности. С одной стороны, это та идеологема, которая в принципе и может, и должна стать на данном этапе развития России главной её национальной идеей, уж поскольку происходящее и нарастающее вымирание страны волнует сегодня более 90 % граждан РФ и практически всё русское население. С другой стороны, российская власть упорно игнорирует факт демографической катастрофы, судя по всему, вольно или невольно являясь в этом вопросе проводником некоего глобального дискурса-установки, направленной на принудительное сокращение населения не только в мире, но и в России как сырьевой периферии Запада.
Наконец, самый сложный элемент новой пронациональной идеологии России – экономическая доктрина государства. Не секрет, что это тот сегмент отечественной идеологической мысли, в котором сегодня практически безраздельно хозяйничают зарубежные консалтинговые агентства, осуществляющие прямое концептуальное, а подчас и не только концептуальное управление практически всеми отраслями отечественной экономики. Вся система экономических наук и экономического образования сегодня в России также переведена на зарубежные неоколониальные стандарты. В таком вот контексте ключевым дискурсом в названной сфере жизнедеятельности страны тем не менее постепенно становится эксклюзивное словосочетание «солидарная экономика».
По сути, речь идет о необходимости формирования в стране нового – солидарного – способа производства, являющегося альтернативой современным капиталистическим инновациям и, прежде всего, лицемерному «инклюзивному» капитализму. Не буду разжевывать здесь смысл солидарного дискурса и содержание самОй доктрины экономической солидарности, а также объяснять разницу в подходах сторонников концепции солидарной экономики и приверженцев крайностей: монетаристов-транснационалов, с одной стороны, апологетов советской административной модели экономики – с другой и приверженцев государственного капитализма китайского образца – с третьей; отошлю интересующихся обозначенной проблематикой, например, вот к этой статье (см. Владимир Лепехин. Солидарная экономика (Экономика ) | Информационное агентство «АВРОРА» (aurora.network)); ну и замечу попутно, что скоро должна выйти вторая книга вашего покорного слуги в соавторстве с Сергеем Беляковым (первая была издана в 2011 году) по этому вопросу.
Мишель Фуко писал о том, что власть реализует себя в социуме через соответствующие дискурсы, а дискурс власти – то, что допустимо говорить о каком-либо событии или явлении. Соответственно, с точки зрения любой оппозиции, допустимо говорить о чем-то принципиально ином. То есть, по сути, любая эффективная идеология – это некая грамотная комбинация определенных дискурсов-идеологем и их интерпретаций. Все общество, согласно основным положениям теории дискурсивности, так или иначе принимает участие в создании и формировании дискурсов разного уровня и профиля. Замечу при этом, что главное положение названной теории – история и источники происхождения дискурсов, их обусловленности.
Согласно концепции М. Фуко, формирование дискурсов определяется феноменом проблематизации, то есть их образование и развитие является следствием осознания обществом каких-то значимых для него проблем. Согласно концепции Юргенса Хабермаса, основным источником дискурсов являются коммуникация и публичное пространство, в рамках которых и происходит их формирование. С моей точки зрения, в трактовках этих и многих других западных философов вновь проявляет себя абсолют модернистской методологии, основанный на преувеличении роли субъективного (в данном случае – в виде доминирования семиотического и лингвистического в познании сущего над социально-психологическим и материалистическим). Отсюда – множественность, временность и изменчивость многочисленных западных квазиидеологий и идеологем, являющихся, прежде всего, конъюнктурно-хайповыми, акцентированными мыслеконструкциями, призванными решать некие ситуационные задачи.
С моей точки зрения, источником базовых (высшего уровня обобщения), то есть собственно идеологических дискурсов является сама природа тех или иных трансрегиональных и локальных цивилизаций: их социокультурная сущность, их духовно-нравственные и иные ценности, органичный экономический уклад, самобытные традиции и другие факторы, которые в совокупности являются источником воспроизводства всякий раз одних и тех же идеологических импульсов, но в разной – периодически обновляемой – терминологии.
Не проблематизация является основным и единственным источником формирования дискурсов и идеологических конструкций, и тем более не публичная среда. В еще большей степени, чем осознание существующих проблем, человеку и человечеству свойственно целеполагание (в этом его основное отличие от животного мира) – вот его ключевое отношение к окружающей действительности. Отсюда мой тезис: в основе дискурсов «высшего уровня обобщения» лежат коллективные устремления человека, являющиеся, с одной стороны, реакцией на состояние окружающей среды (в том числе – на возникающие проблемы и дискомфорт), а с другой – следствием его внутренней и имманентной познающей мир и созидающе-преобразующей сущности.
Задача исследователя-идеолога состоит, следовательно, в том, чтобы познать характерные признаки тех или иных цивилизаций, выявить в массе этих признаков сущностные (долгосрочные, постоянно действующие, воспроизводящиеся на всех этапах истории данной цивилизации, системообразующие) – именно они и являются основным источником дискурсивных проявлений и формирования подлинно национальных идеологий.
В чем гений, к примеру, Карла Маркса? В том, что он распознал формирующиеся в свое время в европейском социуме и экономиках развитых стран тренды и дискурсы и искусно объединил и обобщил их, переложив на язык авторской идеологической доктрины. И сила его доктрины присутствует там, где суждения Маркса оказались абсолютно адекватными существующим дискурсивным трендам (материалистическое понимание истории, эволюция промышленного капитала, теория прибавочной стоимости и т.п.); там же, где превалирует его собственное, субъективное мнение (концепция общественно-экономических формаций, тезис об абсолюте классовой борьбы, теория социалистической революции, постулат диктатуры пролетариата как формы государственного устройства, концепция обобществления средств производства, теория «освобождения труда» и проч.) – налицо слабость марксизма. Так и сегодня: задача профессионального исследователя-идеолога заключается в том, чтобы распознать объективно присутствующие внутри нынешних цивилизационных социокультурных систем сущностные и перспективные тренды, после чего следует обобщить и описать их, используя, с одной стороны, доступный для масс, с другой – эксклюзивный и близкий к научному язык, оформив полученную компиляцию как национальную идеологию.
Динамика и алгоритм создания и продвижения названных выше цивилизационных дискурсов, [9] постепенно получающих мейнстримальный статус в российских гуманитарных науках и завоевывающих значимое место в общественно-политической практике, примерно следующий.
Цивилизационный подход стал доминировать в мировоззренческом пространстве российских элит примерно с конца 2017 года, когда на юбилейном съезде Всемирного русского народного собора в Кремлевском дворце съездов и президент страны Владимир Путин, и Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл не случайным образом выступили с цивилизационными по своему духу и терминологии и комплементарными докладами. [10]
В 2019 году проблематика «цивилизационного развития» России стала приоритетной для Российского философского общества, наметившего свой очередной Международный конгресс именно по данной теме, а также для многих аналогичных российских профессиональных сообществ, институтов РАН и исследовательских центров. [11] Соответственно, начиная с 2022 года, названный дискурс, как я полагаю, станет обрастать такими производными от него категориями, как «трансрегиональная цивилизация», «цивилизационная идентичность», «цивилизационная безопасность», «цивилизационная экономика», «цивилизационная система образования», цивилизационная информационная система», «цивилизационный архетип» и проч.
Дискурсы необходимости развивать в РФ социальное государство и укреплять в стране политический, экономический и иные суверенитеты стали по факту безальтернативными в начале 2020 года, когда президент России выступил с предложением о внесении изменений в текст Конституции страны. Однако же, обладая громадным популистским потенциалом, эти два дискурса, повторю, все чаще используются властными структурами в целях имитации как бы пронародного и пронационального характера своей деятельности и, по сути, все больше дискредитируются и извращаются по содержанию.
Задача российского общества и отечественной интеллектуальной среды в связи с этим состоит в том, чтобы по максимум воспрепятствовать профанации названных дискурсов правящими в России «группами интересов» путем их наполнения инновационным содержанием и продвижения в публичное пространство на независимых информационных площадках.
Ценностный подход стал доминантой в общественно-политической риторике России в 2020 году и тоже на волне предложений россиян в текст Конституции, когда даже секретарь Совета безопасности РФ опубликовал в «Российской газете» специальную статью по этому поводу. [12]
Ключевыми дискурсами в этой сфере жизнедеятельности становятся, прежде всего, категории «справедливости», «солидарности», «созидания» и «совести». Поддискурсами в рамках системы смысловых конструктов ценностного характера становятся категории «антропоцентризм», «солидарная цивилизация», «цивилизационный код России», «солидарное общество», «солидарная политическая система», а также целая группа понятий, обозначающих те или иные традиционные для России нравственные императивы. Представления национально ориентированных россиян о правах человека, о свободе, о детской, семейной и демографической политике будут все больше наполняться новым содержанием, соответствующем цивилизационному видению.
В эту группу дискурсов входит и словосочетание «ноосферный подход», получившее второе дыхание на волне развития в РФ цивилизационных и аксиологических исследований.
Задачей на ближайшие годы в этой части дискурсивно-идеологического пространства становится реализация мер по определению обоснованного списка собственно цивилизационных ценностей России, формированию её «ценностной матрицы» и последующей её легитимации в правовом поле страны с выведением из этого поля таких подрывных дискурсов и понятий, как «толерантность» или «устойчивое развитие». (Россия нуждается в динамичном развитии, а вовсе не в устойчивом).
Очень важный инновационный дискурс «солидарной экономики» может стать мейнстримальным в нашей стране к 2022 году, несмотря на сопротивление данному тренду всей нынешней российской экономической тусовки и их кураторов в системе внешнего управления Россией, после чего он наверняка будет дополнен и подкреплен в публичном пространстве страны поддискурсами «солидарный способ производства», «суверенная экономика», «локальная экономика», «интегративная экономика», «ценностная экономика», «солидарная собственность», «солидаризация активов», «солидарное акционирование». «солидарный банкинг» и т.п.
Одно из подтверждений названной структуры и содержания формирующейся новой национальной (цивилизационной) идеологии России – программные документы большинства новых политических партий, с которыми они собираются пойти на выборы в Государственную думу РФ в текущем году и в которых появились многочисленные производные от таких категорий, как «цивилизация», «традиционные ценности», «социальное государство», «солидарное общество», «суверенитет» и даже «солидарная экономика». (Про «солидарную экономику» заговорили, в частности, в политической партии «За правду» и, соответственно, в партии «Справедливая Россия» после ее слияния с вышеназванной партией, а про «солидарное общество» – в Партии пенсионеров).
Еще одно подтверждение – документы и материалы Зиновьевского клуба, Рузского клуба и Института ЕАЭС, чью многолетнюю деятельность по продвижению названных в статье дискурсов, в том числе и в странах ближнего зарубежья, вряд ли можно переоценить, а также факт создания в России в 2020 году движения под названием Федеральный народный совет (см. Федеральный Народный Совет (fednarsovet.ru)). ФНС – первое из нынешних массовых российских общественно-политических движений и организаций синтезировало в своих программных документах все названные выше базовые дискурсы, а сегодня наполняет каждый из них конкретным содержанием и планами действий, поставив перед собой задачу формирования «Платформы народного большинства».
Ну и, конечно же, о все более заинтересованном восприятии российским социумом названных здесь дискурсов и соответствующих им смыслообразующих и идеологических конструкций свидетельствует контент-анализ научных публикаций, журналистских материалов и характера ссылок, представленных в поисковых системах сети Интернет. Контент-анализ названных источников подтверждает, что перечисленные в статье идеологемы реально овладевают политически важными для России профессиональными средами, а это значит, что ожидаемая нашей страной и адекватная времени идеологическая доктрина приобретает все более ясные очертания.
Автор этой статьи уверен, что основы и контуры новой национальной идеологии (цивилизационного типа) в РФ уже сформированы. Надо только их увидеть.
Владимир Лепехин
ПРИМЕЧАНИЯ:
[1]Почему именно философских? Потому что логику, а также теорию и методологию познания всерьез изучают только философы. Потому что из гуманитарных наук только философия строится в основном на дедукции. Да и сама идеология, а также дискурсы, как, прежде всего, системные феномены, являются предметами их изучения, прежде всего, различными философскими дисциплинами. Только философы могут предложить сегодня обществу новый способ производства – чего по определению не способны сделать экономисты, и только из философии в публичное пространство – через каналы СМИ, компиляторов от других гуманитарных наук и политиков – могут прийти в мир образы приемлемого будущего.
[2]Простейший и самый свежий пример классового подхода – раскол российского общества по поводу установки памятника на Лубянке: Дзержинскому либо Невскому. Мнение каждой из противостоящих сторон – узкоклассовая позиция, которая не имеет никакого отношения к национальной идеологии (скорее к антинациональной, так как сориентирована на продвижение интересов всего лишь какой-то, не самой большой части российского общества и в противовес интересам соразмерной части того же общества), однако склонность обывателя биться за как бы своё постоянно используется в своих интересах разного рода манипуляторами.
[3]Иногда власть может сделать волевое усилие и вбросить в общество нужные ей дискурсы, которые затем могут стать идеологической основой и государственных решений, и реакций на них общества. Так было, к примеру, с горбачевско-яковлевскими дискурсами «ускорение» и «перестройка». Но именно потому, что их природа была волюнтаристской и во многом искусственной, «ускорение» провалилось на старте, а «перестройка» превратилась в пародию на попытку модернизации режима, и сегодня оценка этого дискурса стабильно сопровождается словом «катастройка» (автор термина – известный советский и российский философ А.А. Зиновьев).
[4]См. Лепехин В.А. О перекодировках сознания и современных зомби. // – РИА Новости, 25.11.2014 (ria.ru).
[5]Метафорично это процесс описан в восьмом романе Виктора Пелевина «Ампир В», в котором после «цивилизационной перекодировки» некоторых индивидов последние становятся частью новой и особой социальной касты («вампиров»), способной контролировать соответствующие гламур и дискурс.
[6]См. «Порядок дискурса»(«Ordre du discourse». P., 1971; рус, пер. в сборнике: Фуко М. Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996. С. 47—96.
[7]Более подробно о том, как формировался в России цивилизационный дискурс см. здесь: Владимир Лепехин: Философский спор России и Запада: предмет и тренды | Институт ЕАЭС (i-eeu.ru).
[8]Названная статья стала первой в серии (из примерно 600 статей) публикаций на сайте «РИА-новости», часть которых была посвящена цивилизационной проблематике, и практически все они писались в цивилизационной и ценностной парадигмах.
[9]В данной статье рассматриваются не все общественно-политические дискурсы «высшего уровня обобщения», а только те, которые укладываются в понятие «цивилизационные дискурсы», выходящие при этом на данном этапе развития России на мейнстримальный уровень их представленности в публичном пространстве страны. Так, здесь не рассматриваются дискурсы «модернизации» и «развития» РФ, которые, несмотря на их чрезвычайную актуальность, фактически выведены в нашей стране за скобки системы государственного управления после провала лукавой медведевской «технологической модернизации» 2008-2012 гг. Не рассматриваются в настоящей статье и дискурсы новой внешней политики России («солидарность цивилизаций», политика «вежливой силы», «Россия – сильный миротворец» и т.п.), дискурсы экологического, религиозного и этнического характера и некоторые другие.
[10]Автор настоящей статьи участвовал в подготовке названных текстов докладов для президента РФ и Святейшего патриарха… К сожалению, после явления на юбилейном съезде ВРНС основ новой национальной идеологии, напугавшего определенные властные структуры, Собор тут же был захвачен – с подачи этих структур – представителями монархистского проекта, которые, тем не менее, продолжили пользование цивилизационной риторикой.
[11]Об этом подробнее см. здесь: Русская цивилизационная школа: от Константина Аксакова и Николая Данилевского до Александра Панарина и Патриарха Кирилла. // Продолжение проекта «Русская Весна» (rusnext.ru).
См. также: Русская цивилизационная школа как альтерглобалистский феномен (История и философия). // Информационное агентство «АВРОРА» (aurora.network).