info@i-eeu.ru
(Выступление на пленарном заседании Интеграционного форума «Приграничье», Белгород, 04.12.2018)
Тема приграничного сотрудничества – это сегодня, безусловно, одна из самых актуальных, но, одновременно, самых неоднозначных интеграционных тем, уж поскольку в ней имеется не только социально-экономическое содержание, но и мощный геополитический аспект. Особенно показательно это по отношению к практике приграничного сотрудничества между рядом регионов России и Украины – между так называемыми еврорегионами.
Сам этот гламурный термин «еврорегион», который в 2003 году был принят на вооружение приграничными областями РФ и Украины как некий ориентир развития, сыграл с названными двумя странами роковую роль: вместо динамично развивающейся, процветающей и все более однородной западной части Евразии в российско-украинском приграничье мы имеем сегодня карикатурную «евроинтеграцию» в украинском сегменте названного региона и почти полный разрыв экономических, транспортных и иных связей между приграничными областями, в том числе – в пространстве некогда практически единой агломерации Белгород-Харьков.
Я помню, как в 2007 году договор с руководством Белгородской области о сотрудничестве подписывал от Харьковской области не кто иной, как Арсен Аваков. Планов было громадье: и строительство международного аэропорта на границе двух областей, и запуск скоростной автомагистрали между столицами региона, и много чего ещё. И что сегодня? Что сегодня происходит сегодня в пространстве между Белгородом и Харьковом, мы хорошо знаем.
Кстати, уважаемый председатель нашей конференции Виктор Сапрыка еще в 2011 году в одной из своих статей предупреждал, что приграничное сотрудничество – это не идеальная прямая. Что в этом процессе очень много декларативного, что в выравнивании социально-экономических показателей в граничащих регионах упор делается, увы, на уровне жизни, а не на её качестве, и что, увлекшись проблематикой экономической интеграции, мы уделяем мало внимания социальным и ценностным аспектам сотрудничества.
К чему я это все говорю? К тому что та концепция приграничного сотрудничества, которая сегодня реализуется на постсоветском пространстве, не соответствует времени и остро нуждается в серьезной корректировке.
И вряд ли на первом месте здесь должна быть именно экономическая интеграция. Ну хотя бы потому, что сегодня приграничные экономические и бизнес-связи между Россией и рядом соседних стран вроде как развиваются и укрепляются, а завтра та или иная граница (даже, возможно, российско-белорусская и даже, возможно, российско-казахстанская) может оказаться закрытой и, не исключено, враждебной в силу целого ряда неэкономических обстоятельств.
Вопрос: на что, на какие факторы, следовательно, должно сегодня опираться приграничное сотрудничество в первую очередь?
Понятно, что приграничное пространство – если мы говорим о необходимости укрепления двусторонних и многосторонних связей между соседними государствами – это, прежде всего, некое ОБЩЕЕ ПРОЕКТНОЕ ПРОСТРАНСТВО. Совместные проекты – их количество и качество – и есть основа развития таких связей. Вопрос в том – какие проекты следует иметь в виду с учетом новых обстоятельств, связанных с экономическими санкциями против России, АТО на Донбассе, etc?
Экономические проекты, повторю, – хрупкая вещь. Вот, к примеру, произошла «бархатная революция» в Армении – и совместные российско-армянские проекты, в которые только в последние 2 года было вложено около 2,5 млрд. долларов, начинают в этой стране сворачиваться. И эта страна – вместо реального экономического развития – начинает движение в сторону от России, добровольно-принудительно подсаживаясь на кредитную иглу МВФ. Я уже не говорю о некоторых других постсоветских странах, где приграничное сотрудничество свернуто или вот-вот свернется в силу некоторых характерных особенностей постсоветских национальных элит и влияния фактора гибридной войны Запада против России и ЕАЭС. Но что здесь является константой?
Константа – это люди по обе стороны границ наших государств, придерживающиеся одних или схожих ценностей и мировоззрений. Прежде всего – цивилизационных ценностей.
То есть при формировании единого проектного поля необходимо делать ставку не только на традиционные экономические активы, которые давно принадлежат различным олигархическим структурам, а значит обладают – помимо интеграционного – еще и конкурентным, а значит, разрушительным потенциалом; но на взаимодействие конкретных ЛЮДЕЙ, на так называемый человеческий актив или, выражаясь иначе, антропологический фактор.
Что я имею в виду под человеческими активами в пространстве российского приграничья, обладающими колоссальным интеграционным потенциалом?
Имеется в виду, в первую очередь, люди, искренне заинтересованные в сотрудничестве, исповедующие партнерские ценности, являющиеся носителями интеграционных и солидарных технологий и реализующие конкретные интеграционные проекты в режиме реального межрегионального и межстранового партнерства.
Разумеется, речь идет, прежде всего, о совместных проектах в области науки и образования, о которых говорили сейчас Ирина Валерьевна Лескова и Акнур Жидебеккызы. Это также «здоровьесбережение» граждан, сфера культуры, общая история и совместные информационные проекты и базы данных, о чем только что рассказывал Борис Васильевич Заливанский. Но не только.
Одним из важнейших направлений партнерства стран ЕАЭС и СНГ, в том числе – в области приграничного сотрудничества должны стать системные инновационные проекты, порождающие, что очень важно, вокруг Москвы, Минска, Астаны и ряда приграничных областных центров (например, Белгорода или Смоленска) центростремительные силы и тренды. Приведу лишь один пример.
Известно, что Белгородская область является пионером и одним из лидеров в реализации экономических, социальных и иных проектов с инновационным содержанием. Этот регион – владелец и пилотная площадка некоторых важных передовых технологий, которые в российских экспертных источниках принято рассматривать в контексте проблематики так называемых «солидарной экономики» и «солидарного общества».
У меня нет сейчас возможности остановиться подробно на обсуждении содержания понятия «солидарная экономика». Скажу только, что вокруг этой категории сегодня в России формируется одна из новых и мощных эксклюзивных экономических школ. Это весьма перспективный тренд, начало которому положили, в том числе, и белгородские проектировщики.
«Солидарная экономика» – это, в частности, такая модель организации экономической жизни страны или региона, которая порождает равновесие между тремя ключевыми драйверами экономического роста – государством, частным бизнесом и населением страны и в которой особо нуждаются сегодня, например, Донбасс, Приднестровье, Абхазия и некоторые другие непризнанные республики. В солидаризации национальных и муниципальных активов и систем управления нуждаются сегодня и все без исключения новые независимые страны постсоветского пространства.
Не берусь судить, насколько в действительности солидарны те или иные проекты в Белгородской области, но они звучат (белгородские инновации – это уже почти бренд общероссийского значения), а значит Белгород может потянуть за собой так называемые «солидарные» проекты и технологии, к которым тянутся сегодня люди и из приграничных регионов. И первыми, не исключено, потянутся к этим проектам наши партнеры из ДНР и ЛНР, о чем говорил сегодня Денис Олегович Денисов.
Это все лишь одна из моих подсказок. Есть и другие соображения, касающиеся перспективных направлений приграничного сотрудничества России, Украины, Белоруссии, Казахстана и ряда других постсоветских стран, но за неимением времени я готов поделиться ими в рабочем порядке или на секциях.
Автор:
Лепехин В.А., проректор по науке и образованию Бизнес-университета МИРБИС, председатель Совета директоров Института ЕАЭС, кандидат философских наук.