info@i-eeu.ru
2 декабря президент РФ Владимир Путин и председатель КНР Си Цзиньпин в режиме телемоста дадут старт поставкам по газопроводу «Сила Сибири», по которому газ из Иркутского и Якутского центров газодобычи пойдет российским потребителям на Дальнем Востоке и в Китай.
29 декабря в «Газпроме» сообщили, что контрактные обязательства поставок газа по «Силе Сибири» в Китай в 2020 году составляют 5 миллиардов кубометров газа, в 2021 году — 10 миллиардов, в 2022 году — 15 миллиардов, а минимальный отбор — 85% от этих объемов.
Выходит, что все попытки США организовать России «газовую изоляцию» провалены?
— Известно, что одна из главных экономических проблем современной России — это её сырьевая специализация, зависимость от экспорта углеводородов, — считает директор Института ЕАЭС Владимир Лепехин.
— В свою очередь, мало кто говорит о том, что этот экспорт, в свою очередь, создает экономическую и политическую зависимость России от мировых цен на нефть и газ, стран—транзитеров (Украина, Беларусь, Турция и т. п.) и стран—потребителей российского топлива. Важнейшим инструментом преодоления этой зависимости является диверсификация путей доставки российских углеводородов до стран потребителей.
В этом смысле любой введенный сегодня дополнительный и надежный трубопровод резко повышает суверенитет РФ и, в частности, маневренность России в отношениях с Киевом, а также с Еврокомиссией, осуществляющей беспрецедентное давление на «Газпром» по вопросу введения в действие российского проекта «Северный поток—2».
«СП»: — Будет ли он означать некоторую переориентацию России с Запада на Восток?
— Запуск газопровода «Сила Сибири» не означает переориентацию России с Запада на Восток. Это означает пока лишь диверсификацию путей экспорта российских углеводородов, ну и большую свободу для РФ в отношениях со своими западными партнерами.
В настоящее время Европа остается более важным покупателем российского газа — не только по объемам поставок, но и исходя из необходимости развивать экономические отношения с такими европейскими странами, как Германия, Италия, Франция, Австрия, Сербия и т. п., а также удерживать в орбите партнерства Беларусь и Украину.
«СП»: — В конце этой недели в Датский апелляционный совет поступила жалоба на разрешение по «Cеверному потоку—2». Означает ли это срывы сроков запуска трубопровода?
— Нет, не означает. СП—2 будет введен в строй, несмотря на шантаж Киева и противодействие чиновников ЕС. Более того, вслед за этим проектом может последовать «Северный поток—3» и другие российские газовые проекты. Германия, скорее, выйдет из Евросоюза, чем откажется от российского газа, ибо, отказавшись от него, она утратит конкурентоспособную экономику. То, что в Западной Европе назревают серьезные экономические проблемы, а стержень этой экономики — Германия, а значит и российский газ, не понимают сегодня только некоторые, не самые умные чиновники ЕС и разного рода русофобы, подпитываемые со стороны американских газовых компаний.
«СП»: — На днях из Азербайджана в Турцию и далее — в Европу был запущен TANAP…
— TANAP, конечно же, конкурентный для России проект, но серьезной опасности эта «труба» для РФ не представляет. Во—первых, проект чрезвычайно дорогостоящий. Во—вторых, рассчитан на прокачку относительно небольшого объема углеводородов: как минимум, в два раза меньший, чем у СП—2. Наконец, потребности Европы в дешевом газе настолько высоки, что газ по трубопроводам через Турцию пойдет в страны ЕС не вместо российского газа, а в дополнение к нему.
— Велико и политическое, и экономическое значение трубопровода на восточном направлении, — убежден заместитель директора Национального института развития современной идеологи Игорь Шатров.
— С экономическим все ясно. Политическое значение тоже очевидно. Принято стенать по поводу зависимости Европы от поставок российского газа. Но в той же самой степени Россия сейчас зависит от закупок российского газа европейцами. Также Россия зависит и от стран—транзитеров. Мы видим, какая возня устроена вокруг транзитного договора с Украиной. С запуском «Силы Сибири» позиции России на переговорах с Европой и Украиной становятся очень выгодными. При этом надо понимать, что поставки газа в Китай — это только первый шаг на Восток.
«СП»: — Будет ли он означать некоторую переориентацию России? Европа или Азия — кто более важный для России покупатель?
— Он будет означать только расширение рынка для российского газа. Восток длительное время был забыт. Добывая углеводороды в Сибири, то есть в Азии, долгие годы мы гнали их через всю европейскую часть России на Запад. Сейчас сложилась уникальная ситуация. Восток стремительно растет, то есть платежеспособный потребитель как бы сам приблизился к местам добычи.
Юго—Восточная Азия пока знает только российский сжиженный газ, который поставляется танкерами с сахалинских и ямальских месторождений. Опыт, полученный при строительстве газопровода в Китай, будет использован при строительстве других трубопроводов в регионе — и сухопутных, и морских. Например, известно, что в качестве одного из инфраструктурных проектов, способствующих, в частности, миру на Корейском полуострове, рассматривается газопровод из России в Южную Корею, проходящий через КНДР. Больше российского газа требуется и Японии, которая сейчас получает его в сжиженном виде с Сахалина. Периодически поднимается вопрос о строительстве газопровода по дну моря с Сахалина на Японские острова.
«СП»: — С января заработает «Турецкий поток», а потом и СП—2. Попытки США отхватить кусок газового рынка за счет России провалились?
— Да, и это хороший урок для тех, кто намерен разговаривать с Россией не на равных, а с позиции силы, пусть даже экономической. Мир состоит не только из Запада. Запад — это меньшая часть мира.
«СП»: — Если мы все время будем гнать на экспорт сырье, не превратимся ли окончательно в сырьевой придаток Запада или Востока?
— Странно было бы отказываться от использования преимуществ, которые дает России наличие запасов сырья. Излишний акцент, который делается на экспорте именно нефти и газа, создает иллюзию, что Россия совсем не перерабатывает сырье и не продает на внешнем рынке продукты его переработки. Это не так. На экспорт идут и бензины, и дизтопливо, и продукция химической промышленности, создающей разные производные из нефти и газа.
По мнению профессора ВШЭ Дмитрия Евстафьева, нельзя сводить эффект «Силы Сибири» только к экспортным взаимоотношения с Китаем.
— Это в принципе большой стимул для развития региона, поскольку часть газа, который будет идти по газопроводу, направится и на региональные нужды.
«Сила Сибири» — это довольно сложный, и заведомо нерентабельный проект, вокруг которого выстраивается целая промышленная инфраструктура — заводы по очистке газа, по извлечению ценных примесей, региональные энергетические и логистические системы. Это «стержень», который по многим соображениям, и, не в последнюю очередь, политическим и лоббистским было легче всего осуществить в относительно сжатые сроки.
«Сила Сибири» при правильном подходе с российской стороны (а признаки такого подхода все больше проявляются) становится не столько просто экспортным газопроводом, сколько центром более широкой системы, основой новой энергетической и химической отрасли для Дальнего Востока. Вопрос в том, что для дальнейшего развития в этом направлении нужна полноценная инвестиционная опора, оживление силуановского «инвестиционного кладбища».
Но и здесь есть очень важные новости: Россия смогла и инвестиционно, и инженерно, и организационно осуществить данный проект без привлечения китайских кредитов. И этим наша страна продемонстрировала существенно более высокий «класс» игры в «длинные», геоэкономически значимые проекты. Первый тест на геоэкономическую самостоятельность мы прошли и на фоне этого вопросы об окупаемости проекта являются, на мой взгляд, вторичными.
Что же касается, собственно, газа, то и для России, и для Китая этот газопровод является до известной степени «страховочным» вариантом.
Для России он призван создать альтернативу европейскому рынку, если ситуация на нем продолжит движение в нынешнем направлении — выдавливания России и вообще сокращения рынка трубопроводного газа, перехода к спотовым контрактам и проч.
Для Китая — также альтернатива, страховочный вариант (который, чем дальше, тем больше становится основным — достаточно сравнить ситуацию 2016 и 2019 года) на случай, если отношения с США будут и далее ухудшаться, а доступ к СПГ станет более рисковым, а главное — на случай, если трубопроводные проекты профинансированные КНР в Центральной Азии не сработают по политическим или экономическим соображениям. А шансы на то, что эти проекты уходят в «зону риска» постоянно нарастают.
«СП»: — А как насчёт TANAP и прочих конкурентов?
— Все газотранспортные проекты является конкурентными по отношению друг к другу. Конкуренцию можно усмотреть даже во взаимоотношениях проектов «Северный поток 2» и «Турецкий поток». Вопрос в том, что сейчас идет борьба за европейский энергетический рынок, который представляется наиболее емким и «вкусным» с финансовой точки зрения и при этом — несамодостаточным, причем европейцы своими руками делают его все более и более несамодостаточным. Но Москва четко понимает (в отличие, к слову, видимо, от США), что добиться не только монополии, но даже и «контрольного пакета» на европейском рынке практически невозможно, ни в силу технологических особенностей современного рынка энергоносителей, ни в силу политической ситуации в Европе. И уже — вероятно, начиная с 2013—2014 годов — такой задачи не ставят.
Но действия Москвы продолжают оцениваться именно с позиций стремления к монополии, а в результате — совершено неверно интерпретируются ее действия. Москва хочет иметь за собой некую долю европейского газового рынка на комфортных и прозрачных для себя условиях. При этом понимая, что ни один из «альтернативных» вариантов снабжения газом европейского континента не представляет для нее стратегической угрозы.
Москва уже давно стремится к повышению эффективности деятельности «Газпрома», отчасти стимулируя конкуренцию поставщиков газа на внешние рынки и активно занимая нишу СПГ. Поэтому, какой—то один газопровод не создает для России угрозы. Ни TANAP, который относительно небольшой по объему, ни в целом Южный газотранспортный коридор, ни проектируемый Транскаспийский газопровод, который является, скорее, манипулятивной сущностью, нежели реальным проектом.
«СП»: — Попытки США устроить России «газовую изоляцию» провалены?
— Никакой «газовой изоляции» России быть не может в принципе. Более того, думаю, из серьезных людей в США, не пропагандистов, никто такой задачи не ставил. США ставили задачей отжим существенного (до 30%) сегмента европейского рынка, который должен был им достаться за счет Ирана и арабских стран, включая своих же союзников, которым на Ближнем и Среднем Востоке последовательно устраивали управляемый хаос.
Россия попала в фокус американской газовой пропаганды только по одной причине: американцам в Европе нужен не только относительно слабый и рисковый с платежной точки зрения лоялистский рынок Восточной Европы, рынок американских сателлитов, ждущий, что им американский сланцевый газ дадут бесплатно.
Американцам нужны платежеспособные рынки стран «старой Европы», где и нужно потеснить не только иранский и катарский СПГ, но и российский. Иначе поставки останутся символическими, а ситуация в американской энергетике крайне сложна и балансирует на грани массовых банкротств.
Если бы политическая ситуация в США была бы более вменяемой, можно было бы говорить о создании российско—американского газового картеля, который бы занял процентов 50 рынка и диктовал свои цены (что США было бы очень выгодно), но увы…